Рубрика: Блокчейн

Пророки криптовалют, часть 3: Куинс, ConsenSys и Джо Лубин

Представляем вашему вниманию третью часть (первая и вторая) большой истории о биткоине, эфириуме и блокчейне, а также споре о том, смогут ли они изменить мир. Автор — Ник Паумгартен, оригинал опубликован в журнале The New Yorker.

В мае я посетил Ethereal Summit, конференцию, которая проходила на территории бывшего завода в Куинсе (Нью-Йорк). На одной из презентаций нам рассказали о проекте под названием Viant, который разрабатывал блокчейн для отслеживания рыбы с «от крючка до тарелки». Нам показали видеоролик с тунцом, пойманным в водах Фиджи 10 апреля. А вот он же, месяц спустя, прямо перед нами в блюде сашими — его происхождение неоспоримо благодаря блокчейну.

Также была дискуссия с основателями Civil о применении блокчейна в журналистике, а в небольшой кирпичной пристройке была демонстрация чего-то под названием Cellarius, которое, по словам основателя проекта Игоря Лилика, была (1) краудсорсинговой научно-фантастической историей, которая начиналась в 2084 году после активации искусственного супер-интеллекта; (2) сообществом художников и соавторов; и (3) платформой, которую постепенно развивают её разработчики. «Это гипотеза», — объяснил Лилич. «Долгосрочная цель — определить какую-то новую экономику интеллектуальной собственности». Достойная цель, и всё же я не понял, при чём тут распределённый реестр или алгоритм консенсуса.

Организовала конференцию компания ConsenSys, которую основал Джо Лубин в 2014 году после ухода из эфириума. ConsenSys — это инкубатор для новых проектов, которые работают на блокчейне эфириума и самый крупный разработчик того, что называют DApps (даппами) — децентрализованные приложения, которые можно использовать в торговле, верификации и юридических соглашениях. То есть в том, что, по словам Лубина, должно стать инфраструктурой новой децентрализованной экономики.

Штаб-квартира ConsenSys — это демонстративный вызов корпоративной культуре, пропитанный анархическими настроениями шифропанков, хотя это не мешает ConsenSys консультировать компании и правительственные организации по разработке частных блокчейнов. Друг, который поработал с ними, говорит: «У них есть миллиарды долларов, которые они могут потратить. Почему так? Почему у них нет офиса на 28 улице на Манхэттене, как у всех остальных?» В настоящее время в компании работают более тысячи сотрудников по всему миру. Лубин говорит, что они наняли много людей из IBM. «У них очень много денег», — говорит ещё один знакомый. «Их подход — бросать всё об стену и смотреть, что останется». Пока что «осталось» не так много. Есть десятки проектов на разных стадиях, но никто пока не превратился в «убийственный дапп».

Лубин считается крупнейшим держателем эфира и, по оценкам, его состояние переваливает за миллиард долларов. Несколько человек сказали мне, что он основал ConsenSys, чтобы повысить стоимость своего эфира. Когда я спросил его об этом, он лишь усмехнулся и сказал, что это очень «плохая стратегия для зарабатывания денег». «Типа да, я собираюсь создать компанию в экосистеме, которой не существует, и увеличить ценность своих магических интернет-денег» — иронизирует Лубин. «Первые ребята прийшли сюда по философским, политическим или экономическим причинам, не связанные с личным обогащением». В ConsenSys сотрудникам запрещено говорить о цене. Однажды я встретился с Лубином после того, как курс эфира и других монет сильно просел всего за одну ночь. Когда я спросил его об этом, он сказал: «Кого это волнует?» Видимо, не криптомиллиардеров.

Я впервые встретил Лубина летом 2017 — он был вместе с главой по маркетингу Амандой Гуттерман в Уильямсбурге. Гуттерман тогда сказала: «Мы называем его белым Морфеусом» (отсылка к персонажу из «Мартицы»). Лубин любит сравнивать криптоэкономику с «параллельной реальностью» и, как и Бутерин, отвергает первенство в бизнесе, но всё же, если Бутерина сраванивают с «блокчейн-мессии», то Любин склонен к более практическим, «мирским» вещам. Он преданный сторонник эфириума, но также сторонник корпоративных решений для бизнеса, часто построенных на частных блокчейнах. Эмин Гюн Сиер, профессор информатики из Корнелла, говорит:

Джо подвергается критике за попытку подтолкнуть эфириум в энтерпрайз. Но тут есть две стороны. Та, которая обращается к контркультуре, и та, где кто-то должен оплачивать работу всех этих разработчиков. Одна — для детей-шифропанков, другая — для взрослых».

Воспитанный в Торонто (его отец — дантист, мать — брокер по недвижимости на пенсии), Любин играл в сквош и изучал информатику в Принстоне. Среди его соседей по комнате был небезызвестный Майк Новограц, который в 2017 году стал лицом криптобума на Уолл-стрит.

После окончания университета Лубин работал в качестве исследователя по искусственному интеллекту, участвуя в создании нейросетей и визуальных систем для роботов. Джо женился в молодом возрасте, в семье родился сын, но потом он развёлся. Он несколько лет проработал программистом на Уолл-стрит, в том числе и в Goldman Sachs, а затем в банковском консорциуме под названием Identrus. «Вот где я узнал о криптографии и о том, как писать программное обеспечение для криптографических систем», — говорит Лубин.

Позднее он разработал трейдинговую программу для валют и ценных бумаг, основал фонд и жил очень хорошо. Тем не менее, встреча рынка с глобальным финансовым кризисом в 2008 году вместе с его увлечением научной фантастикой и культурой киберпанка сформировали в нём квазиапокалиптические настроения. Он присматривался к покупке земли в Перу или Эквадоре «из-за страха каскадного краха финансовых систем», но потом сменил свои планы на вертикальное фермерство в Бруклине. Планы изменились после встречи с моделью и актрисой из Ямайки. Джо переехал в Кингстон, чтобы помочь ей начать музыкальную карьеру. Они купили дом, построили студию звукозаписи, записали несколько песен и сделали несколько видеороликов. «Потом все развалилось», — говорит Лубин. «Всё стало очень сложно. Затем случился эфириум».

Он узнал о биткоине в 2011 году, когда наткнулся на white paper Сатоши Накамото, пройдя по ссылке на сайте Slashdot. Он начал изучать биткоин, новые протоколы и их работу. Но именно white paper Бутерина изменил его жизнь. «Работа Виталика была лучшим, что я прочитал», — говорит Любин. Он встретил Бутерина в Торонто на Новый год в 2014 году. Я спросил у Любина, как это было, но он ответил кратко: