Сатоши — наш Джордж Вашингтон, или Уроки XVIII века по строительству децентрализованного будущего
На написание этой статьи меня сподвигли два момента. Первый — наблюдаемые мной заблуждения в дискуссиях о том, как должны выглядеть механизмы управления в отношении криптовалюты. В этом вопросе существует три основных лагеря: идеалистические представления о «справедливости», прагматичная оптимизация в угоду эффективности и основанный на слепой вере фундаментализм. И почти никто не принимает в расчёт ни то, как человеческая природа проявляет в контексте групп, ни потенциальные риски для свобод и личной независимости, которые возможны при плохо продуманных системах управления. Говоря проще, децентрализация не заставит эти проблемы исчезнуть.
Второй момент более простой, но и более пагубный: это опасность раскола. Дебаты вокруг криптовалютного сообщества, в особенности — сообщества биткоина, стали предвзятыми и всё больше напоминают конфликт между разными племенами. Некогда взвешенные и конструктивные дискуссии оказались заражены менталитетом «ты с нами или против нас», когда на любого несогласного автоматически вешается ярлык врага.
Этот очерк — попытка разобраться в двух вышеуказанных явлениях и взглянуть на них с другой перспективы, проверенной боем и за прошедшие столетия осуждённой и изученной вдоль и поперёк.
История двух генезисов
4 июля 1776 года Томас Джефферсон оставил в Декларации независимости следующую запись:
Когда ход событий приводит к тому, что один из народов вынужден расторгнуть политические узы, связывающие его с другим народом, и занять самостоятельное и равное место среди держав мира, на которое он имеет право по законам природы и её Творца, уважительное отношение к мнению человечества требует от него разъяснения причин, побудивших его к такому отделению.
С этой декларации начался один из самых радикальных экспериментов по самоуправлению в истории, который выдержал испытание длиной в две сотни лет. Для сравнения, со времен Американской революции Франция пережила две собственные и в данный момент представляет собой уже пятую «версию» республики. Северные соседи США вплоть до Акта о Канаде 1982 года подчинялись британской короне. А ещё были чума фашистского и коммунистического режимов, наполнявшая мир в XX веке, и собственные эксперименты с альтернативными формами государствования. Американская революция во многом была первой, пусть несовершенной, попыткой воплотить в жизнь теории Просвещения, обсуждавшиеся в Европе почти за столетие до этого, и идеи Джона Локка о суверенитете, естественных правах и частной собственности.
3 января 2009 года Сатоши Никамото написал, то что в будущем, возможно, будет считаться столь же монументальным поворотом в истории человеческого самоуправления:
000000000019d6689c085ae165831e934ff763ae46a2a6c172b3f1b60a8ce26f
Для тех из вас, кто не знаком с внутренними принципами функционирования биткоина: строка выше — это генезис-блок, то есть изначальный блок блокчейна биткоина.
Будучи расшифрованным, данный хеш раскрывает достаточно информации о биткоине, и пояснением к этой информации идёт зашифрованный в самом первом блоке газетный заголовок:
The Times 03/Jan/2009 Chancellor on brink of second bailout for banks.
В упомянутой передовице рассказывалось о том, что министр финансов Великобритании вынужден рассматривать новые меры по спасению банков.
Такую отсылку к самому большому финансовому кризису за почти сто лет теперь содержит каждый полный узел, работающий в сети биткоина. Эти данные будут распространяться всеми участниками вплоть до последней работающей машины. «Рождение» биткоин-сети запустило невиданное ранее движение по созданию инноваций и богатства. Это событие эквивалентно запуску сети интернет, образованию новой страны и отказу США от золотого стандарта вместе взятым. Меньше чем за десятилетие биткоин прошёл путь от стоимости жёсткого диска, позабытого в чьём-то гараже, до почти $90 млрд. и породил сотни других криптовалют и блокчейнов вместе с новой, глобальной, децентрализованной и неправительственной экономикой размахом в $200 млрд. на момент написания данной статьи.
Хотя майнинг генезис-блока и не стал всемирный потрясением, как Американская революция, вызов, брошенный Сатоши мировой финансовой системе, был не менее двусмысленным. С одной стороны, основание Соединенных Штатов было первой попыткой не только создать современную систему самоуправления, но и кодифицировать государственное управление, заменив монарха системой законов, правами (и их ограничениями) и регулируемым правительством. С другой стороны — это первая попытка записать правила взаимоотношения между людьми буквально в виде кода, зафиксированного техникой, создав первую объективную систему управления. В сети битокина не нужно угадывать намерения кода или как-либо его интерпретировать. Он либо работает, либо нет. Запуская программное обеспечение и подключаясь к сети, вы соглашаетесь с этими правилами. Если они вам не нравятся — вы можете уйти или попытаться их изменить, если для этого предусмотрены корректные механизмы. Если деньги — это то, как мы передаём и выражаем ценность в обществе, то биткоин впервые кодифицирует объективный набор правил по управлению этим обществом.
И зачем нужно управление?
Я поднимаю этот вопрос из-за того, что вопрос управления, с одной стороны, активно обсуждается, а с другой — остаётся малоизученным аспектом в криптовалютной системе. Я считаю, что ситуация заслуживает сравнения с дебатами, проходившими столетия назад среди создателей Конституции.
Большинство современных обсуждений по теме, как в контексте криптовалютного мира, так и вне его, сводится к эффективности и способам исполнения того или иного решения. Из поля зрения упускают куда более сложный вопрос, связанный с созданием устойчивой, всеобъемлющей, глобальной финансовой системы: как в обществе с разными мнениями и интересами определить, какое решение правильное и подлежит исполнению в первую очередь?
В большинстве разговоров о вопросах управления я отметил, что многие любят разглагольствовать о справедливости, «демократизованном» принятии решений, следовании нуждам сообщества и защите от корыстных интересов. Вопросы о том, может ли код служить аналогом закона, каково было изначальное видение Сатоши или что считать настоящей, истинной версией биткоина, наполняют социальные сети и форумы. Споры, по духу больше подходящие религиозному фундаментализму или марксистско-ленинистской пропаганде, заменили разумные дебаты. Новые криптовалюты разрабатываются с целью создания «цифровых содружеств» и возможности непосредственно голосовать за изменения в протоколе. Некоторые даже утверждают, что системы, регулирующие человеческие взаимоотношения, могут и вовсе обойтись без управления. Производятся внушительные исследования механизмов по усилению соблюдения правил, таких как proof-of-stake и proof-of-work, однако и здесь больше времени тратится на обсуждение того, как эффективнее наказывать плохих игроков, а не механизмов, которые дали бы определение этой недобросовестности. Это подобно дебатам о более эффективных способах посадить в тюрьму преступника, ведущимся до того, как определено, что вообще делает кого-либо преступником.
Разговоры о том, что можно обойтись без управления или что само стремление к управлению уже есть гонка за властью, видится мне признаком наивного непонимания человеческой природы. Даже в системе, управляемой кодом, во главе стоит осознание существования цели, финальной истины. Проблема лишь в том, что все мы живем в своих субъективных реальностях, с субъективными ценностями разной степени валидности. Передача информации несовершенна, и потому недоверие между группами — естественный побочный продукт. Более того, вера в то, что управление не нужно, означает игнорирование факта, что, в отличие от золота, осязаемого и неизменного, криптовалюта построена на коде, который можно улучшать и обновлять бесконечным числом способов. Из подобного недооценивания масштаба этой инновации, игнорирования её потенциала и возникают противоречия.
Американские отцы-основатели во время создания Конституции хорошо осознали одну данность: способность человечества эволюционировать непредсказуемым образом. Потому они создали систему, пусть и не совершенную, но основанную на универсальных и вневременных ценностях. Как говорил 30-й президент США Калвин Кулидж:
Что до Декларации, в ней есть умиротворяющая законченность. Все люди созданы равными, и это окончательно. Если стоящие у руля получают власть с согласия управляемых — это окончательно. Этим сентенциям не нужно никаких подвижек или дополнительного развития. А если кто и хочет отвергнуть заключённую в них правду, единственное направление, в котором он может двигаться в историческом плане, — это назад. К тому времени, когда не было никакого равенства, прав человека, власти народа.
Из-за этих непреложных законов природы какая-либо форма управления не просто необходима — она неизбежна. Игнорировать эти факты, особенно в такой сложной и сотрясающей основы системе, как криптовалюты, не только наивно, но и, как я поясню ниже, опасно.
Что такое «благое управление»?
Будем считать, что с предыдущим вопросом мы разобрались. На очереди следующий: «Если такая система управления и возникнет, как воплотить её с максимальной выгодой для тех, кому она служит, чтобы при этом она была способна защитить себя от тирании?» На этом моменте качество дискуссии в криптовалютном сообществе падает окончательно. На мой взгляд, проблема заключается в областях экспертных знаний, из которых приходят наши лидеры. В то время как лидеры Просвещения были философами, юристами, государственными деятелями, теологами, экономистами, землевладельцами (а Бенджамин Франклин — учёным и предпринимателем одновременно), большая часть влиятельных людей в мире криптовалюты — в основном либо инженеры, либо предприниматели. Там, где первых волновали прежде всего вопросы философии и объективной реальности (природа человечества, сохранение свобод, природа дискурса и компромисса), последние в соответствии со своими сферами заинтересованы в гораздо более субъективном мире односторонне принимаемых решений, благоприятных для их собственного проекта или бизнеса. Это те, кто хочет внедрять наиболее эффективные решения конкретной проблемы, имея лишь субъективный опыт.
«Не надейтесь на князей» ?—?псалом 145:3
Сегодня подписание Декларации видится как знаковое, притягивающее внимание событие, но мы часто забываем о том, сколько труда ушло на создание государства — людьми и для людей. Процесс включал в себя Конгресс Олбани 1754 года, три континентальных конгресса, в том числе утверждение Статей Конфедерации, и, наконец, конституционное соглашение и ратификацию Конституции США (что заменило имевшееся в тот момент обанкротившееся, недееспособное правительство, функционировавшее на Статьях Конфедерации). И это не считая вкладов философов Просвещения, писавших веком ранее, вроде Смита, Локка, Юма, Руссо, Канта, Бэкона и многих других.
Одним из предметов самых продолжительных споров среди основателей США была защита свободы личности от любого на неё посягавшего и в то же время сохранение за правительством возможности выполнять свои обязанности — то есть управления.
Было ясно, что посягательства могут возникнуть откуда угодно. Прежде всего было необходимо защитить себя от иностранных захватчиков и внутреннего восстания (вещи, которых и в истории криптовалют предостаточно). Это требовало определённой координации между штатами и их жителями. При наличии правительства, способного отразить подобные угрозы, следующим приоритетом становилось создание такого органа власти, который бы не нарушал свободы, ради защиты которых был создан. Как предупреждал Томас Джефферсон:
Естественным развитием событий является ослабевание свободы и усиление государства.
Безусловно, сейчас вы можете сделать обоснованное утверждение о том, что во втором отношении американский эксперимент потерпел неудачу (я бы возразил, что главной неудачей является недостаток в современной Америке образования, особенно децентрализованного образования, которое должно было стать одной из её сильных сторон, как отметил Токвиль в «Демократии в Америке», но это тема для другого поста). Дело в том, что много дискуссий, ещё начиная с Джона Локка в XVII веке, было посвящено созданию системы управления, которая основывалась на предположении, что власть может быть подвержена коррупции. Система была разработана с пониманием того, что надлежащее управление необходимо (и при его отсутствии тираническое управление заполнит образовавшуюся пустоту), что ему потребуется способность меняться и адаптироваться. И не просто возможно, а даже вполне вероятно, что (даже правильными людьми) принимаются неправильные решения и что структура власти в любой форме всегда должна начинаться с недоверия.
Содержание дебатов лучше всего раскрывают бумаги федералистов — сборник из 85 эссе, написанных в первую очередь Гамильтоном и также содержащих вклад Джеймса Мэдисона и Джона Джея, опубликованный в 1787 или 1788 году. Документы федералистов представляют собой один из лучших примеров тщательной общественной защиты устройства Конституции, который только можно найти. Поднятые вопросы актуальны и для мира криптовалютной регуляции, и относятся они к природе власти и влиянию фракций.
Документ показывает, что авторов Конституции, выступавших за её ратификацию, волновали прежде всего следующие проблемы (или источники возможных проблем):
1. Слепая вера в то, что власть оказывается в руках людей с благими намерениями
Джеймс Мэдисон, эссе №10, «Польза Союза в качестве защиты от внутреннего раскола и восстания»:
Пустой звук — сказать, что просвещённые государственные деятели будут иметь возможность влиять на споры между конфликтующими сторонами, направляя их на пользу обществу. Не всегда у руля будут просвещённые руководители.
2. Тирания большинства
Джеймс Мэдисон, эссе №10:
Большие группы, имеющие сходные страсти или интересы, должны быть рассредоточены по количеству и местоположению и лишены возможности планировать и воплощать планомерное передавливание количеством.
Александр Гамильтон, речь в Нью-Йорке (21 июня 1788 года):
Не раз говорилось, что чистая демократия, будь она практически осуществима, имеет потенциал стать совершенной формой правления. Говорилось, но опыт не раз показал обратное. Древние демократические государства, где люди брали решения в свои руки, из-за этого имели над собой откровенно плохое правительство. Эта была власть, которая исказилась до вида тирании.
3. Фракции
Джеймс Мэдисон, эссе №10:
Под ними я подразумеваю совокупность граждан, представляющих большинство или меньшинство в общей группе, объединённых и приведённых в действие общим порывом страсти, интереса, ратующих за права других граждан или постоянные и совокупные интересы сообщества… Люди из-за особенностей характера, вследствие предрассудков или зловещих замыслов могут интригами, коррупцией или другими способами сначала получить избирательные права, а затем предать интересы людей.
4. Власть предержащие
Джеймс Мэдисон:
Правда в том, что всех власть предержащих следует подвергать сомнению.
5. Власть предержащие, заслужившие доверие народа
Александр Гамильтон, эссе №25 (это самое запомнившееся мне предупреждение о нашей природной склонности становиться жертвами чар патернализма):
Как свидетельствует опыт веков, люди всегда оказываются под угрозой, когда средства для нанесения вреда их правам находятся во власти тех, к кому они питают наименьшее подозрение.
Все эти высказывания связывает подчёркиваемое недоверие к власти в любой форме, хотя многие из этих людей вскоре будут сами обладать властью, против которой в своё время высказывались (пятеро из отцов-основателей позднее станут президентами). Они одинаково не доверяли власти в руках эгоистичного тирана и власти в руках того, у кого были альтруистические намерения. Они не доверяли правлению большинства и меньшинства. Они не доверяли фракциям, и они не доверяли королям философии.
Идти на компромисс и ценить разногласия
Криптовалюта, по крайней мере та, которая претендует на статус глобальной распределённой платёжной системы, должна учитывать интересы и специфику великого множества пользующихся ей людей. При её создании и поддержке часто приходится делать субъективный выбор в пользу одной характеристики в за счёт другой (безопасность или скорость, память или производительность, глубина или простота в освоении). Управляющая система должна существовать, чтобы объединять эти изменчивые и, как правило, в равной мере обоснованные запросы и способствовать дальнейшему развитию экосистемы.
Создавая столь всеобъемлющую систему, учитывающую всевозможные интересы и точки зрения, важно помнить о двух вещах:
- вносить изменения должно быть очень сложно;
- вносить изменения в систему должно быть возможно, и необходимо помнить, что позитивные перемены могут прийти со стороны фракции, с которой вы не согласны: доверие системе должно быть выше, чем собственному суждению.
Система будет вознаграждать компромисс постепенным, но устойчивым прогрессом, охватывая и продвигая самые разные мнения и интересы, и удерживать от принуждения, даже когда «чистый» прогресс может показаться наилучшим способом движения вперед.
Даже Мэдисон, предупреждая об опасности фракций, признавал, что они — необходимое зло:
Свобода для фракций — это воздух для огня, без неё неизбежно затухание… Куда глупее покушаться на необходимую для политической жизни свободу лишь потому, что она питает фракцию, — это как перекрывать воздух, без которого невозможна жизнь, потому что он делает огонь разрушительным.
Несогласия должны приниматься как часть реальности, в которой мы живём, и соответствующая система управления должна быть построена на понимании, что фракции будут появляться, а она должна впитывать их, чтобы выживать.
А причём здесь криптовалюта?
Разработка схем управления — это то, что сейчас активно обдумывается и обсуждается (или по крайней мере должно), и меня интересуют два аспекта.
- Структура экосистемы биткоина, включая политические разногласия в ней, отражает идеи и проблемы, изложенные ранее отцами-основателями и другими мыслителями Просвещения (и это — её сильная сторона).
- Я буду рассматривать ожесточённые дебаты вокруг размер блока и хардфорка, бушевавшие в течение последних двух лет.
Я не считаю, что биткоин — это воплощённая в коде совершенная модель «человеческого» управления. Я не биткоин-максималист. Я просто осуществляю сравнение между двумя системами, отмечая параллели, укрепляющие преимущества биткоина.
Биткоин: сдержки и противовесы
Сравнение биткоина с правительственной системой США — не новая идея, но я считаю, что его можно повторить в контексте философии, породившей эту систему (что я описал выше).
Для начала, впечатляет количество параллелей между контекстами, в которых зародились обе системы. Они не стали первыми попытками радикально нового взгляда на человеческую свободу (цифровые валюты разрабатывались и до биткоина) и потому отражают десятилетия работы, исследований и размышлений. Обе были запущены в ответ на то, что их создатели считали уловками превалирующих систем, которые они нацелились подорвать. Обе возникли на фоне сопротивления, и потому, чтобы обеспечить системам выживание, приходилось принимать во внимание всевозможные непредвиденные обстоятельства. Ни одна из систем не осталась такой, какой она была изначально, и обе постоянно открыты к изменениям.
За последние 20-30 лет мы привыкли думать, что код — это продукт, и даже проекты с открытым исходным кодом — это собственность, просто более прозрачная. Код, подобно законам, может меняться, и код всё чаще выполняет задачи, ранее регулируемые законом, потому важно рассмотреть, каким образом могут производиться изменения.
Итак, как это работает в распределённой сети, где вносить изменения в код куда сложнее, чем автоматически обновлять ваш iPhone? Как вести учёт в системе, учитывающей разнообразие мнений и приоритетов, и как координировать изменения, когда лишение анонимности может нанести реальный финансовый ущерб?
Этими вопросами задавался ещё Сатоши, и из его видения следует следующая аналогия:
- несвободное программное обеспечение = абсолютная диктатура;
- продукт с открытым кодом для нераспределённых систем = парламентская монархия;
- децентрализованная сеть, основанная на консенсусе (вроде биткоина) = конституционная республика (или народная демократия, в зависимости от итоговой реализации).
Джеймс Мэдисон, эссе №51:
Если бы все люди были ангелами, в правительствах не было бы нужды. Если бы правителями над людьми были ангелы, не было бы нужды ни во внешнем, ни во внутреннем их контроле.
Ветви власти
Система сдержек и противовесов, созданная отцами-основателями, представляла собой механизм управления, не допускающий чрезмерного превалирования любой из конкурирующих ветвей власти.
У биткоина полные узлы — это те участники сети, которые содержат полную историю блокчейна и набор UTXO, необходимый для верификации каждой транзакции. Подобно исполнительной ветви правительства США, их работа — «преданно выполнять» постановления протокола и «лучшим из возможных образов сохранять и защищать» сеть.
Следующим идёт proof-of-work, предоставляемое майнерами. Как и в американской судебной системе, задача майнеров — обеспечивать соблюдение правил сети и поддерживать её бесперебойную работу. Без последней стоимость токена (в нашем случае — биткоина) уменьшается, таким образом, снижается вознаграждение майнеров за поддержание безопасности. Такой двусторонний подход, который многое берёт у теории игр, застрагивает и стимулирует большинство участников системы.
Наконец, третья ветвь власти в конституционной республике — законодательная. Как и в американской системе, она «двухпалатная», причём «палаты» часто конкурируют друг с другом. Палата представителей — это предприниматели, бизнесмены, разработчики инфраструктуры (кошельков, внешних интерфейсов и т.д.) и инвесторы. Они выражают многочисленные взгляды и интересы, так как ежедневно находятся в прямом контакте с валютой. Между ними могут возникать разногласия, например, по таким вопросам, что важнее: краткосрочная прибыль и долгосрочное функционирование системы, но в целом все эти субъекты своей деятельностью поддерживают «здоровье» сети, и большая часть из них оказывается в выигрыше, когда в долгосрочной перспективе валюта становится всё более востребованной.
Сенат — это разработчики. Как виделось ещё отцам-основателям, они на шаг дальше от народа, чем палата представителей (так было до 17-й поправки, которая ввела прямые выборы сенаторов, чем породила избыточные партии и популистские движения). Разработчики могут поддерживаться компаниями или работать на чистом энтузиазме в свободное время. Их влияние происходит из их опыта.
Стимулы для разработчиков, однако, менее очевидны, чем в случае других «ветвей». Для них значимы два источника материальных и нематериальных ценностей:
- токены, которые уже имеются у них и которые будут дорожать вместе с ростом полезности токена и спроса на него;
- власть и влияние, которыми естественным образом обладают разработчики во главе проекта стоимостью $100 млрд.
Несомненно, власть подобного размаха сопряжена с соблазнами, происходящими из деятельности таких разработчиков. Опять же, урок отцов-основателей заключается в том, что не доверять нужно всякой власти, независимо от того, насколько хороши её мотивы. И наоборот, выделяющиеся из общего курса мнения должны приветствоваться или по крайней мере осознаваться как неизбежные, не обязательно исходящие из злонамеренных побуждений.
Последней параллелью служит механизм внесения изменений. Как упоминалось выше, вносить изменения в систему управления должно быть сложно. Снова процитирую Калвина Кулиджа:
Куда важнее не пускать плохие законопроекты, чем одобрять хорошие.
Для биткоина эти механизмы выражены в двух формах:
- форки (хардфорки и софтфорки) — для внедрения изменений;
- корректировки сложности добычи блоков в proof-of-work, делающие дорогими любые спорные изменения. По сути своей это барьер для необоснованных «конституционных поправок» (обновлений протокола).
Угрозы фракций
Напоследок я попытаюсь связать всё вышеперечисленное с тем, как насколько пристрастными стали участники сообщества, в своих спорах доходящие до религиозного фанатизма. Дискуссии о том, каким было «изначальное видение» Сатоши касательно биткоина, или утверждения, что «настоящий» биткоин — это такой, который поддерживается конкретной группой разработчиков, полностью игнорируют проверенную и довольно эффективную систему управления, внедрённую ранее. Разумные люди могут быть не согласны друг с другом, но при этом желать лучшего для сети целом. Очернение отдельных участников только вносит раздор в сообщество, порой до такой степени, что ему проще распасться, чем продолжить идти к общей цели. В чём смысл сначала обсуждать, что «истинный» биткоин будет поддержан экономическим большинством, а затем выйти из сообщества, продав все накопления, при первом же несогласии этого большинства? Цена, полезность и система сдержек и противовесов, подразумевающая несогласие в той или иной степени и отсутствие 100%-ного консенсуса, встроены в механизм управления. Если нет способа отклониться от пути, с которым согласны вы, но не согласно большинство, находящее его пагубным для сети, — это означает отсутствие механизма для защиты от тех, кого вы сами можете посчитать «недоброжелателем». Эти механизмы должны быть объективными до такой степени, что и ваша точка зрения может стать их мишенью. Любой, кто считает, что эксперимент потерпел неудачу, потому что его сторона «проиграла», своей позицией допускает путь тирании. Вместо этого вы должны доработать своё предложение, сделать его хорошим, насколько это возможно, и просто довериться системе. Если мы не доверяем системе, мы уже проиграли.
Последнее наблюдение: Сатоши Накамото — это наш Джордж Вашингтон
В наше время добровольный уход Вашингтона по истечении его срока президентства воспринимается как нечто само собой разумеющееся. Тогда же новость дошла до Британии, и король Георг III выразил восхищение личностью экс-президента.
Подобная ситуация имеет место и в мире биткоина: в 2010-м, после двух лет работы над криптовалютой, Сатоши перестал вести свои онлайн-аккаунты и просто исчез. Притом, что на счетах Саштоши, который стал первым майнером, могут находиться биткоины на $6 млрд., никакой активности вокруг этих счетов за прошедшие годы не было.
Неизвестно, почему Сатоши покинул сообщество. Неизвестно даже, мужчина он или женщина: множество «разоблачений» так и не раскрыли его личность. Ясно то, что, как и Джордж Вашингтон, Сатоши оставил своё детище в уникальном состоянии: это единственная криптовалюта, создатель которой не просто неизвестен, но ещё и не оказывает на неё никакого влияния. Случаи, когда человек мог заполучить огромную власть и отказался от этого соблазна (в отличие, например, от Наполеона), в истории столь же уникальны.
Оригинальный материал Crypto-Governance and the Dangers of Faction, автор Бак Перли