За стеной: Как Китай создал и развивает самый централизованный интернет в мире

Журнал The Economist опубликовал специальный репортаж о том, что происходит за «Великим китайским фаерволом». Предлагаем вам перевод.

Штаб-квартиры западных технологических гигантов, как правило, носят горизонтальный характер, что гармонирует с их корпоративной иерархией. Кампус Facebook в Кремниевой долине представляет собой множество двухэтажных зданий, связанных парками и мостами. Несколько десятков построек Google разбросаны по всему Маунтин-Вью. Сотрудники перемещаются между ними на ярких цветных велосипедах.

В отличие от этого крупнейшая китайская технологическая компания Tencent носит полностью вертикальный характер. Новый центр компании состоит из двух офисных башен высотой в 39 и 50 этажей. Это одни из самых высоких зданий в прибрежном городе Шэньчжэнь. Единственные горизонтальные элементы — три воздушных моста, связывающих башни (там, кстати, есть скалодром и беговые дорожки). Когда рабочий коллектив завершит переезд в высотки, их «население» составит 10 000 человек.

Башни Tencent — идеальный символ китайского интернета, который уже сейчас можно назвать самым централизованным в мире. Китайское государство всегда пристально следило за тем, что творится в виртуальном пространстве, а недавно стало сотрудничать с интернет-гигантами, Tencent и её главным конкурентом Alibaba, чтобы сделать контроль над интернет-сферой ещё более жёстким.

Происходящее в Китае можно рассматривать как антипод западного веб 3.0. Это интернет в стиле Гамильтона. Интернет по-китайски подтверждает правоту покойного Мелвина Кранцберга, влиятельного историка и профессора технологий, который некогда сформулировал следующий закон: «Технология не является добром или злом, она и не нейтральна». Иначе говоря, всё зависит от целей, которым служит технология.

Когда 20 лет назад Китай начал возводить «Великий китайский фаервол» вокруг своего сегмента интернета, журнал Wired — в ту пору центральный орган интернет-культуры — задался вопросом, не постигнет ли этот фаервол участь физического предшественника в лице Великой Китайской стены, которая, по большому счёту, не сумела защитить страну от вторжений извне. Однако со временем фаервол становился всё более эффективным. В частности, его операторы научились добиваться баланса двух целей — ограждения населения от западных демократических ценностей и поддержания тесной связи с мировой экономикой. Похоже, что недавний запрет виртуальных приватных сетей (VPN), которые служили туннелями сквозь Великий фаервол, помог усовершенствовать эти фильтры.

В Китае цензура, по сути, отдана на откуп частным интернет-компаниям, которых нанимает государство. В апреле популярный агрегатор новостей Toutiao попал в поле зрения главного китайского регулятора СМИ из-за публикации «вульгарного» контента. Глава агрегатора Чжан Имин поспешил выступить с извинениями, заявив, что обязан был сознавать: «технология должна быть направляема и руководима фундаментальными ценностями социализма».

Он также пообещал нанять ещё 4000 цензоров в дополнение к 6000, уже работающим на его компанию. По некоторым оценкам, общее число «контролёров контента» в китайской интернет-индустрии превышает 2 млн. человек.

Считается, что примерно такой же коллектив трудится на китайские власти, распространяя пропаганду и дезинформацию в социальных сетях.

В ходе проведённого в 2017 году исследования группа экспертов из Гарварда и других американских университетов обнаружила, что «50-центовая армия» (называемая так потому, что её участники предположительно получают по 50 центов в юанях за каждый материал) ежегодно создаёт приблизительно 450 млн. постов.

В большинстве этих постов нет попыток опровергнуть критику в адрес компартии и правительства и даже не затрагиваются «тематические» вопросы. Авторы исследования пишут: «Мы показываем, что цель этой тайной широкомасштабной операции состоит в том, чтобы отвлекать публику, уходя от неудобных тем».

Несмотря на жёсткий правительственный контроль, китайским интернет-компаниям предоставлена достаточно высокая степень коммерческой свободы. Фактически они менее регулируемы, чем их западные коллеги, поэтому конкуренция гораздо ожесточённее, а внедрение новаторских технологий в некоторых сферах, особенно в бизнесе «китайского Uber» или, например, аренды велосипедов, происходит быстрее.

Кай-Фу Ли из венчурной компании Sinovation Ventures сравнивает китайских предпринимателей с гладиаторами. Закалённые в «войнах копипаста» 2000-х годов, когда все стремились воспроизвести западные идеи, они пришли к производству оригинальных продуктов. И, в отличие от стартапов Кремниевой долины, начинающие компании в Пекине или Шанхае порой бросают открытый вызов крупным конкурентам.

Alibaba и Tencent — признанные лидеры, особенно в сфере финансовых услуг (Baidu усиленно пытается их догнать. Эти гиганты с дочерними компаниями Alipay и WeChat Pay соответственно доминируют на рынке мобильных платежей.

В крупных прибрежных городах такие сервисы почти заменили наличные в случае небольших покупок и создают огромные объёмы данных, которые компании затем используют для таргетирования рекламы, улучшения сервисов интернет-торговли и реализации проектов искусственного интеллекта. Наряду с этим Alibaba и Tencent контролируют значительную часть китайского венчурного капитала. По данным консалтингового агентства McKinsey, эти две компании ответственны приблизительно за половину всех венчурных инвестиций в материковом Китае. В США на технологических гигантов приходится только 5% подобных инвестиций.

Однако сейчас президент Китая Си Цзиньпин ужесточает контроль над страной, и технологические гиганты также испытывают на себе это давление. Помимо того, что их вынуждают обеспечивать сохранение правительственной монополии на информацию, от них также требуют помощи в деле превращения Поднебесной в «киберсуперсилу». Фактически власти пытаются превратить их в квазигосударственные компании или, как выразился Макс Ценглайн из Института китаеведения им. Герхарда Меркатора, в «мозговые центры». Нигде это не проявляется столь отчётливо, как в сфере искусственного интеллекта: Китай намерен к 2030 году стать в ней мировым лидером и планирует создать национальную индустрию стоимостью в $150 млрд.

Самым большим преимуществом Китая в сфере искусственного интеллекта служат данные, которых там, благодаря 770 млн. интернет-пользователей, больше, чем в любой другой стране.

На каждый из технологических гигантов возложена задача заниматься той или иной разновидностью цифровой информации, благодаря чему эти компании становятся «национальными чемпионами» в области данных. Alibaba собирает данные, необходимые для «умных городов». Речь идёт о как минимум 600 городах, которые должны появиться к 2020 году. В них информационные и коммуникационные технологии будут использоваться для управления городским имуществом, школами, транспортом, местами общественного питания, библиотеками, больницами, электростанциями, водоснабжением и многим другим. Baidu занимается автономными транспортными средствами, а Tencent — данными в сфере медицины.

Некоторые официальные лица в Пекине даже хотят использовать блокчейн для установления технологического мирового господства Китая — и это лишний раз доказывает, как и в случае интернета, что технология есть лишь то, что делает с ней человек.

Правительство обрушилось на биткоин и другие криптовалюты потому, что считает их угрозой контролю со стороны центральной власти и источником опасности для финансовой системы.

Однако, лишившись анонимности, распределённые реестры могут стать благом для регуляторов: например, они могут обеспечить возможность контроля владения теми или иными предметами или активами. В начале июня стало известно, что центральный банк Китая создал на основе блокчейна систему цифровизации чеков, позволяющую их отслеживать. Кроме того, похоже, что банк рассматривает возможность выпуска собственной криптовалюты. А китайская компания NEO запустила блокчейн, аналогичный эфириуму, однако обладающий некоторыми типично китайскими характеристиками, например сервисом цифровой идентификации.

Ведущие китайские интеллектуалы утверждают, что у правительственного контроля над технологиями есть одно серьёзное преимущество: государство может распределять плоды искусственного интеллекта, которые в противном случае достанутся лишь владельцам алгоритмов. Один из ведущих китайских специалистов в области юриспруденции и права, Фэн Сян из Университета Цинхуа, недавно выступил с предостережением, заявив, что если ИИ останется под контролем рыночных сил, то это неизбежно приведёт к монополии сверхбогатых людей в сфере данных: им достанется создаваемое роботами богатство, что выльется в массовую безработицу. Если правительство сумеет позаботиться о том, чтобы ИИ служил обществу, а не кучке капиталистов, говорит учёный, то эта технология сумеет одарить богатством всех.

Подобный образ мыслей получает некоторое распространение и на Западе, хотя пока только в политических кругах. Фундаментальная идея такова: некоторые категории сервисов, включая социальные сети и онлайн-поиск, относятся к «необходимым объектам», аналогичными дорогам и другим типам инфраструктуры, и должны регулироваться в качестве таковых (что, по сути, означает лимитирование прибыли от них).

Кроме того, правительства могли бы сами предлагать важные сервисы данных — например, относящиеся к идентификации. Исследователь и интернет-активист Евгений Морозов идёт дальше и призывает к созданию публичных сервисов данных, которые будут собирать критически важную цифровую информацию и обеспечивать равный доступ к ней для всех.

Писатель левой ориентации Бен Тарнофф считает, что информационные ресурсы следует национализировать и взять под государственный контроль. Недавно Тарнофф написал: «Данные являются «общей собственностью» не меньше, чем нефть или земля».

Однако, как и в случае веб 3.0, реализация подобных идей сталкивается со множеством практических препятствий — как на Западе, так и в Китае. ИИ быстро меняется. Попытка поставить данные на службу государству почти наверняка затормозит прогресс. «Чемпионы национальных данных» также затруднят жизнь стартапам, которым может понадобиться цифровая информация в той или иной форме.

Что более важно, у большинства западных мыслителей идея правительственного контроля частных данных вызывает ассоциации с Оруэллом. Даже на Западе, где работающие с данными сервисы, как принято считать, могут контролироваться в рамках демократического процесса, опасность злоупотреблений велика. По крайней мере полиция и спецслужбы могут с лёгкостью получить доступ к личной информации.

С точки зрения демократии и прав человека интернет в духе Джефферсона — явно более безопасный выбор. Сейчас, пока веб 3.0 ещё в младенческом состоянии, Западу необходимо найти другие способы обуздать сетевых гигантов. Очевидной альтернативой служит регулирование.

Источник

[ ОБСУДИТЬ НА ФОРУМЕ ]